Глубокая рецессия экономики, вызванная коронавирусом, вынудила Европейский центральный банк, Европейскую комиссию и правительства государств пойти на крайние меры, чтобы компенсировать нанесенный экономике удар.

Однако единая кредитно-денежная политика и бюджетные стимулы по-разному сказались на экономике. Если Испании и Италии придется латать дыры из-за снижения валового внутреннего продукта более чем на 10 %, то в Эстонии и ряде других стран падение ВВП составило лишь нескольких процентов. Это окажет влияние на экономическую среду и в ближайшие годы.

Кредитно-денежную политику определяют по крупным игрокам

По сравнению с весенними прогнозами, глобальный спад экономики, вызванный коронавирусом, проявился неожиданно неравномерно. В некоторых государствах рецессия выразилась двузначными процентами, но есть и такие страны, где спад ограничился лишь несколькими процентами, а то и вовсе наблюдался некоторый подъем экономики. Значительные различия заметны не только между процветающим западным миром и развивающимися странами, но и между странами еврозоны с одинаковым уровнем жизни. В южной Европе, где ситуация зависит от туризма и сферы обслуживания, положение по-прежнему сложное. Чувство уверенности в обслуживающем секторе Италии и Испании столь же низкое, каким оно было в самые тяжелые месяцы финансового кризиса 2009 года. На 2020 год в этих государствах прогнозируют спад экономики на 10–12 %. В то же время более сосредоточенные на промышленном секторе страны, такие как Германия, а по сути, вся северная Европа, легко превзошли ожидания и уже демонстрируют явные признаки восстановления экономики. Согласно прогнозу SEB, сокращение ВВП в Германии составит 6 %, в Эстонии мы надеемся ограничиться 4,7 %.

Интересно отметить, что все эти государства находятся в единой валютной зоне, и, стало быть, кредитно-денежная политика Европейского центробанка должна была бы возыметь равный эффект. Учитывая то, что наиболее пострадавшими от кризиса странами являются Испания, Италия и Франция, на долю которых приходится 46 % от общего ВВП еврозоны, можно предположить, на основании диагноза каких «больных» будет назначено лечение.

Рост балансового объема Европейского центробанка за последние полгода вот-вот достигнет двух триллионов евро. Для сравнения укажем, что ВВП еврозоны достиг в прошлом году почти 12 триллионов евро. Это позволяет государствам эмитировать новые долговые обязательства, не опасаясь, что рынок накажет их более высокими процентными ставками. В результате доходность даже итальянских 10-летних облигаций сегодня ниже, чем в начале года, и большинство стран еврозоны могут брать кредиты, получая за это даже премии. В целом общий государственный долг стран еврозоны увеличится в этом году примерно на 1,3 триллиона евро, достигнув 104 % ВВП еврозоны. В Италии удельный вес государственного долга даже превысит 150 % ВВП, а в Испании и Франции приблизится к 120 %. В такой ситуации довольно смутно просматриваются те времена, когда центробанк начнет сворачивать с избранного курса.

В ожидании инфляции

С учетом отрицательных процентных ставок и массового «допечатывания» денег все чаще возникает вопрос: не столкнемся ли мы в один прекрасный день с гиперинфляцией? Конечно, сегодня подобная тревога кажется пока преждевременной. В июле-августе в еврозоне, напротив, наблюдалась дефляция, при этом индекс потребительских цен упал в годовом исчислении на 0,4 %. В этом нет ничего удивительного, учитывая, что возможности потребителей вкладывать деньги в экономику все еще относительно ограничены, да и смелости на это не хватает. Даже в Эстонии, где отношение к коронавирусу очень спокойное, вклады населения в банках за год выросли более чем на 11 %.

Будущее во многом зависит от того, как и куда будут направляться деньги. Если основным результатом роста покупательской активности центрального банка и отрицательных процентных ставок останется вытеснение инвесторов с рынка облигаций — как это в значительной степени имело место в последнее десятилетие, — мы можем быть спокойны. Более высокий уровень инфляции отражается только на росте цен на финансы и еще, пожалуй, цен на недвижимость. Хотя располагающие такими активами люди и станут богаче, однако их склонность к увеличению потребления по мере преумножения богатства невелика, так что существенного влияния на остальные сферы экономики это не окажет. Предпосылкой для ускорения инфляции могло бы стать поступление денег в самые бедные домохозяйства, которые с большой вероятностью тут же бы этим и воспользовались.

Если и есть какие-либо изменения по сравнению с предыдущим десятилетием, то это смягчение отношения Европейской комиссии к расточительной фискальной политике, в которую едва ли будут внесены существенные коррективы и в следующем году. Непосредственная финансовая поддержка домохозяйств — явление по-прежнему редкое, однако ожидаемые мощные инвестиционные государственные программы могут привести к такому росту в ближайшие годы.

Потратим и разбогатеем?

Если теперь спроецировать все это на эстонский контекст, то получится пестрая картина. Можно уже относительно уверенно заявлять, что экономический спад в Эстонии в этом году будет значительно ниже, даже в разы ниже, чем в крупных государствах Южной Европы. В то же время быстрыми темпами растет долговое бремя государства, и хотя подробностей о госбюджете на следующий год по-прежнему немного, похоже, что можно предвидеть увеличение государственных расходов. Помимо наших собственных налоговых поступлений и взятых кредитов, увеличиваются и субсидии Европейского союза, в результате чего в экономику в ближайшие годы вольется много денег. Если предположить, что влияние фискального мультипликатора, то есть фискального стимула, на остальную экономику также превысит единицу, то вклад государства окажется еще более ощутимым. Поскольку «дыра» в экономике, которую Эстонии предстоит залатать, относительно невелика по сравнению с другими странами, то можно позволить себе быть оптимистами и даже готовиться к очередному экономическому буму.